Министерство культуры Республики Бурятия
БУ СБДЭЗ «БУРЯАДАЙ ГҮРЭНЭЙ Х. НАМСАРАЕВАЙ НЭРЭМЖЭТЭ АКАДЕМИЧЕСКЭ ДРАМЫН ТЕАТР»
Режим работы кассы
с 10:00 до 18:30,
перерыв с 14:30 до 15:00,
без выходных
8 (3012) 222-537
Республика Бурятия
г.Улан-Удэ, ул.Куйбышева, 38
«Шэнхинүүр шулуунууд»
28
февраля
«Шэнхинүүр шулуунууд»

Елена Жамбалова: В темном зале Бурятского Драмтеатра пахнет горьковатым дымком ая-ганги. Звучит песня, особый, понемногу убыстряющийся ритм которой словно вводит нас в транс, и вот уже нет границ у пространства и времени. Сквозь свист ветра, дым, снег на сцене разворачиваются исторические события бурятской земли…

Музыка – главное действующее лицо спектакля. Наверное, именно поэтому костюмы и декорации в постановке условны, схематичны – неважно, во что одеты актеры, а на ногах у них могут быть даже кеды, важнее другое – дух, вера, чувства, внутренняя сила героев, именно это передает звук, песня. Она то замолкает, то с новой силой заставляет сердце зрителя замирать. Даже танцы в спектакле работают на звук – звон бубенцов, топот копыт, выкрики на выдохе – создают в воздухе странную вибрацию, от которой мурашки идут по коже. Шаманизм, как он есть.

…Рука человека может поднять камень, и он ляжет в стену Аннинского дацана. Но может и швырнуть его в женщину, непростая судьба которой стала основой пьесы Б. Барадина.

Мы видим Шойжид – 16-летней выданная замуж за пожилого хоринского тайшу Дамбу - Дугара Иринцеева, она плачет и поет песню о кукушке, спрашивая, что за странный такой обычай – выходить замуж за того, кого не знаешь.

Большая белая постель – вся сцена - на которую с двух краев ложатся они, понемногу придвигаясь друг к другу – метафора сближения, привыкания, и как итог - любви.

Горечью отзывается в сердце момент, когда во время обряда бросается Шойжид к духам, как совершает простирания, моля подарить дитя, но духи отворачиваются.

Вот голова Шойжид лежит на коленях седой старенькой матери тайши: «Мама, в этой груди молока не было, я пустая, мои руки ребенка не держали, все презирают меня!» Есть ли страшнее трагедия для женщины – не познать радость материнства, жить на чужбине, ловя косые взгляды и плевки в спину от завистников мужа? Сломается ли она, угаснет ли?

Конец первого акта – завораживает. В клубах пара Шойжид омывает себя и поет. Песня ли это, или поток сознания, полубредового, уставшего – где звучит лепет ребенка, такого желанного, что он кажется почти реальным? Тихий голос женщины сменяется хором голосов, и холодный снег обрушивается на маленькую хрупкую Шойжид-хатан , которая кружится в своем одиночестве.

Личная драма идет параллельно драме народной – нужно отдать землю, и перед тайшой встает сложный выбор. И вот он, ответ на вопрос, поставленный в первом акте – сильна воля Шойжид, не стала она тихой тенью от чувства вины за то, что не может подарить наследника – родные тугнуйские земли не позволяет отдать, за что и платится жизнью. Но не только за это невзлюбил народ Шойжид – словно бурятская Кассандра, пострадала она за свои страшные пророчества, открывшиеся ей при шаманском камлании: будет попрана буддийская вера, в дацане станут убивать лошадей, сам дацан сломают, священные свитки под снежной пылью похоронят, язык предков позабудет народ…

Как предвестник страшных грядущих времен опускается на сцену красная голова лошади. По легенде на одном из молебнов в Аннинском дацане Хамбо Лама Этигэлов увидел ее в окне.

Серьезные вопросы поднимают режиссеры в своей постановке, переплетая личное и общенародное, национальное, тему веры, духовности, преданности.

Пускай многое изменилось за 200 лет, но то, о чем повествуют нам сегодня «Поющие камни» - актуально и в наши дни.

«Я – неугасимое солнце! Я – несгибаемый человек!» - говорит Шойжид-хатан, и это так. Память о ней бессмертна, как пример мужества, силы, любви и прощения.

 

Марина Балдано: В спектакле удивительно соединены современная режиссура, прекрасная игра актеров, захватывающий сценарий, связанный с историей и содержащий любимые зрителем мелодраматические моменты. - Мы были под впечатлением! Столько прекрасной музыки и действие, которое завораживает настолько, что моя внучка Женя, смотревшая спектакль с синхронным переводом, кажется, готова стать поклонницей Бурятского театра и уже ждет, когда мы пойдем на следующий спектакль – «Полет. Бильчирская история».

 

Диляра Батудаева: Послушайте как поют... Эта история, на основе которой поставлен спектакль, полна мистики. Два века назад свершилась трагическая судьба шаманки Шойжид-хатан, а отголоски этой истории дошли до наших дней. Только в 90-х годах прошлого века удалось успокоить дух великой шаманки и жены тайши Дамбадугара Иринцеева. Говорят, она явилась вызвавшим ее шаманам в рваном дэгэле, измученная и, в ответ на мольбы о примирении, попросила новый дэгэл и два детских волчка, обещав больше не тревожить насельников Анинского дацана. 

 

Яна Чим: Совсем недавно, я со своими подругами попала в совершенно, другой мир- в мир театра бурятской драмы...Хочу по благодарить труппу театра за мастерство талант умение - донести до зрителя и показать на сцене...Шикарный спектакль Шэнхинуур шулуунууд, стоит посмотреть. Так не хотелось уходить...Вы просто молодцы)))

 

Ирина Булгутова: "Я не увижу знаменитой Федры в старинном многоярусном театре,

С прокопченной высокой галереи, при свете оплывающих свечей.

И, равнодушен к суете актеров, сбирающих рукоплесканий жатву,

Я не услышу, обращенный к рампе, двойною рифмой оперенный стих:

Как эти покрывала мне постылы..."

"Я опоздал на празднества Расина!"

Но зато у меня есть великолепная возможность ходить в Буряад театр, и сегодня я побывала на премьере спектакля «Шэнхинүүр шулуунууд» и могу поделиться своими впечатлениями.

Но прежде о Буряад театре в контексте общей ситуации. Ну во-первых, у театра всегда был, есть и будет преданный ему зритель, это публика, воспитанная в бурятских традициях. Во-вторых, сложности театра с сценарным материалом очевидны в условиях сегодняшнего летаргического состояния как драматургии, так и бурятской литературы в целом, она спит в благостном сне, как спящая царевна в ожидании неведомого принца. И то, что Буряад театр ставит не только комедии (а зрителю Бурдрама палец покажи, он будет смеяться), а обращается к другим жанрам, в частности, пытается создать и актуализировать проблематику исторической драмы - это априори хорошо. В-третьих, я считаю, что у Буряад театра замечательный актерский состав, и мы уже не раз видели, как многогранно и разнопланово артисты могут раскрываться, я о среднем и старшем поколении. О молодом же поколении пока можно только сказать, что они умеют здорово и быстро бегать по сцене, хурдан бэрхэ үхибүүд байгаадаа, резвые, это да.

Ну а теперь о Мельпомене сегодняшнего вечера. Она пришла в компании своей подруги Клио - музы истории. История бурят интересна и познавательна, и спектакль о поющих камнях имеет смысл как просветительский проект.

Ну вот даже камни запели, лишь бы буряты помнили опыт своих предков. Пели не только камни. На сцене на протяжении всего вечера мужественно стояли артисты, застыв наподобие античного хора, разве что на полухория еще не поделились, но, наверняка, таковы и были стасимы - "стоячие песни хора", это был типа народ, а по существу массовка. Подобно театру классицизма монологи героев были обращены в зал, к публике, к рампе, друг друга они предпочитали в упор не видеть и даже говорили иногда в спину друг другу. К концу спектакля меня это начало напрягать даже; "Восток - дело тонкое", открытого показа чувств не люблю, а тут такой напор со сцены, постоянное прямое обращение, взгляды актеров только в зал! Мне лично хотелось закрыться от этого потока энергии. Умом я понимаю, что, наверное, если нашему зрителю создать условия, как будто он сидит и подглядывает в замочную скважину, ему, конечно, будет комфортно, но он может совсем замкнуться в своей скорлупке. Где тут золотая середина?

А эта патетика в словах, этот пафос? Почему в Русском драматическом театре на русском языке я могу их воспринимать, а в Буряад театре они мне кажутся иногда щедро и не в меру, с избытком накиданной приправой к обычной пресной еде?

И, наконец, подобно пьесам средневекового театра Китая, повествование от первого лица сменялось лирическими партиями, Диалогов было мало, действия тоже, ведь не можем мы назвать драматическим действием бег актеров по сцене и пантомиму. Слово было тут песенным и монологическим, пафосно-патетическим. Что сказать об игре актеров, если не удалось разглядеть убедительных характеров со своей внутренней логикой?

«Шэнхинүүр шулуунууд» - спектакль только становящийся, в нем нет ещё художественной целостности: кучу всего можно убрать и кучу всего добавить. Это не есть хорошо, потому что должен всё-таки быть стержень, должна быть пружина и цементирующее все действие "самобытное нравственное отношение автора к предмету". Может быть, в центре спектакля должен быть образ сильной бурятской женщины Чойжид-хатан, как то было у Барадина, может тайша, заставивший собирать камни женщин в степи, достоин осуждения, как деспот, как то было в поэме Цырен-Дулмы Дондоковой, я не знаю. А концепция "ни одна блоха не плоха, все черненькие и все прыгают" - это и не концепция вовсе, а поговорка, слова Луки из пьесы Горького "На дне".

А вообще все свои впечатления после просмотра спектакля «Шэнхинүүр шулуунууд» я могу сформулировать в одном предложении: "А спектакль "Yнгэрhэн сагай hэбшээн» нашего Буряад театра очень даже неплох."